Тамерлан ждет в коридоре.

— Проедем в гостиную, там никого нет.

— Что-то случилось?

— Нет, просто… нужно поговорить наедине.

Конечно, Тамерлан знает, что Надежда находится в моей комнате, в моей кровати. Мы могли бы пойти в его кабинет, если бы я мог ходить. Кабинет на втором этаже, как и его спальня. И мамина тоже.

На первом только мы с Воробушком.

— Мать ведь знает, что Надя со мной, да?

— А сам как думаешь?

— И… она что-то сказала тебе?

— Сказала, что нужно свадьбу готовить.

— Свадьбу? Какую свадьбу?

— Илик, я думал ты только ослеп и ходить не можешь, а ты еще и поглупел? Твою свадьбу.

— С кем? — я в шоке. Реально не понимаю, о какой свадьбе речь! Мать знает о том как я отношусь к Воробушку, и предлагает меня женить на ком-то?

Я готов взорваться от ярости! Еще не хватало! Мало матери было того, что с Тамерланом случилось? Это ведь все потому, что они захотели связаться с Алиевыми! Им не нужна была безродная девочка Зоя, не нашего круга! А теперь…

Мать считает, что я стерплю и откажусь от Нади? Да я…

— Успокойся, горец!

— Ты мне говоришь, успокойся? Брат? Не будет никакой свадьбы! Я сказал!

— То есть. Ты не собираешься жениться на Наде?

— На ком? На… погоди, — я реально туго соображаю, — ты сказал… на Наде?

— А ты что, думал, мы позволим тебе просто так девочку бесчестить?

— Я… я не знаю… Погоди, Там, я…

Нет, я сам думал, что у нас с Надей все серьезно и навсегда. И я хочу быть с ней. Только…

— Там, я слепой инвалид. Ей всего девятнадцать. Пока для неё наша связь это… возможно это… Ну, ты понимаешь…

Там молчит, мне кажется, я наяву вижу, как он качает головой, усмехается.

— Ты считаешь, что она не всерьез?

— Она романтичная девочка. Скромная. Я… я у неё первый. Не только мужчина, думаю, вообще первый парень, понимаешь?

— Я-то понимаю. Но, и ты пойми… В общем, думаю, тебе нужно серьезно с ней поговорить, Ильяс.

— Что я ей могу предложить, Там?

— Многое. Ты не бедный мужчина. Из хорошей семьи. Она никогда ни в чем не будет нуждаться если свяжет свою жизнь с тобой.

— Хорошо, а если я… если я никогда не смогу встать с этой коляски? Если я… если я не смогу видеть?

— Это ты тоже должен ей сказать.

— Там, ты же понимаешь, Надя… Если я сейчас предложу ей стать моей женой она в любом случае скажет «да»! Не осознавая последствий. Не думая! А что потом? Она ведь и развестись со мной не сможет? Привяжет себя ко мне. Будет мучиться…

— Я понимаю, брат, все понимаю. И я не стал бы лезть в это дело, но… Ты сам знаешь, это не хорошо. То, что вы с ней вот так…

— Это бред. Ты тоже был с Зоей до свадьбы.

Говорю, и сам понимаю, что облажался. Чувствую, по тому, как изменилось дыхание брата.

— Прости, Там…

— Я был с ней. — голос брата становится глухим и тусклым, словно выпили жизнь мгновенно, — был. И к чему это привело? Ты знаешь.

— Прости.

Мы молчим. Долго. Я хочу сказать еще раз, что я сожалею. Но только, что ему мои сожаления?

— У меня предложение к тебе, Ильяс. Ты должен поехать в клинику к Товию. Ты должен узнать, какие у тебя шансы. Думаю, после этого тебе будет проще говорить с твоей… с твоим Воробушком.

Брат прав. Как всегда прав. Мне бы самому давно подумать об этом. Хотя, как давно? Мы ведь… мы ведь совсем недолго вместе?

Стоп, что значит, недолго? И какая разница? Я ведь понимал в самого начала, что все будет так?

Нет, лгу. Ничего я не понимал. Тогда, там на Кипре Надя была нужна мне как щит. Щит от самого себя.

И вообще, она стала нужна мне как воздух, потому что я хотел и хочу избавиться от мучительной пустоты внутри.

И все-таки… все-таки я не стал бы бросаться в отношения с Надей просто для того, чтобы забыться. Вернее, я не стал бы бросаться в отношения с кем-то другим. Если бы рядом со мной был другой человек, я не стал бы…

Та же Алиса, например. Раньше она была мне нужна просто для того чтобы заставить Зою ревновать. Просто провести время. Сбросить напряжение. Получить удовольствие.

С Надей все по-другому, все иначе…

С Надей все серьезно.

Я поеду к Товию Сергеевичу. Я пройду обследование. Узнаю свои шансы. И если возможно вернуть меня к нормальной жизни, тогда…

Тогда быть свадьбе.

Весь день я в эйфории. Надя куда-то снова уехала с мамой, вроде бы мама попросила поехать с ней по магазинам.

Ко мне опять приехал Никита командой. Алиса тоже тут, но ведет себя уже нормально.

Я в приподнятом настроении, счастливый выезжаю на улицу вечером. Хочется подумать, подышать.

Хочется… впервые за долгое время хочется побыть одному не для того, чтобы глушить боль и ярость. А чтобы просто подумать о будущем.

Коляска моя стоит под окнами кабинета Тамерлана, и я замираю, услышав голос брата.

А потом…

Словно вся радость дня вытекает по капле из порванных вен.

Ты захотел счастья, Илик?

А заслужил ли ты его?

Решил, что искупил свою вину? Нет… совсем нет… ты ее усугубил.

Ты не имеешь права на счастье…

Глава 34.

Просыпаюсь, резко отрывая голову от подушки, открываю глаза…

Не сразу понимаю, где я. Комната незнакомая. Очень уютная, симпатичная, но абсолютно чужая.

Поворачиваюсь, чтобы взять телефон — уже почти полдень! Это я так долго спала?

На иконке приложений с сообщениями отмечены полученные, но непрочитанные.

Почему-то тянущая боль в груди и никакого желания их открывать.

Он ведь все равно ничего не напишет…

Моргаю, вспоминая, где я и что со мной.

Со мной все в порядке. Я жду ребенка от любимого человека, который решил от нас отказаться. Так бывает.

Я приехала в родной город — это точно. Причем, приехала вчера, рано утром.

Но я не дома. Я в гостях.

В гостях у случайной попутчицы Киры, миловидной и очень хорошей женщины сорока трех лет.

Именно ей вчера я рассказывала историю своей жизни и любви.

Честно и откровенно. Ну… почти.

Рассказывала о своем пациенте Ильясе.

О том, как первый раз поставила ему капельницу, как он ругался, как мне тогда было жаль его…и как я всеми силами старалась скрыть эту жалость зная, что для него она будет оскорбительна.

Как потом я стала его личной сиделкой и прожила в их доме почти целый год. И как менялись наши отношения.

В какие-то моменты мы с Ильясом становились почти друзьями, все было ровно, спокойно. Он шутил со мной. Мы хорошо общались.

Потом вдруг неожиданно он начинал срывать на мне свою боль. Я не говорю зло. Он не злился. Он именно был болен. Болен душой.

А потом в моей жизни случился Остров любви. Кипр.

И нереальные, непостижимые чувства. Когда ты врастаешь в другого человека, когда вы становитесь одним.

Кто-то, познав подобное понимает, что без этого не сможет дальше жить. Кто-то, наоборот, будет благодарить всевышнего и мироздание за то, что ему был дан шанс испытать это неземное блаженство. Я, наверное, из тех, кто благодарит.

А Ильяс… Уверена ли я, что он испытывал те же чувства? Тогда мне казалось — да.

После нашего последнего разговора… не уверена.

Не знаю. Понять не могу.

Зря Тамерлан все-таки был против того, чтобы к Ильясу ходил психолог.

Какая-то глупая уверенность сильного мужчины — горца, как они сами себя иногда называли — в том, что мужчина сам должен разобраться со своими проблемами, в том числе и душевными. Разобраться в себе.

Ну, вот Илик так и разобрался. Решив, что я в его жизни буду лишней и мой малыш тоже.

Наверное, он прав. И я сама всегда это знала. Как только он прозреет, как только увидит меня — моя сказка закончится.

Увы, все случилось еще раньше. Ильяс не прозрел, но понял, что мы с ним с разных планет, даже из разных вселенных.

Я почувствовала перемены в нем тогда, когда появились его друзья, когда предложили какой-то странный, мудреный, но интересный проект. И эта Алиса все время крутилась рядом. Однажды я даже застукала их вместе.